Дмитрий Иванович Беренов (1910-1958), его предки и потомки.

Дмитрий Иванович Беренов — самый известный представитель фамилии в 20 веке. Несмотря на то, что ему было отмерено всего 48 лет жизни, он внес большой вклад в в теорию и практику проектирования горного оборудования. Талантливый конструктор, грамотный инженер, ученый, он пользовался уважением не только на Уралмашзаводе, где он проработал почти 30 лет, но и в научных учреждениях страны. Биографии Дмитрия Ивановича посвящена эта статья.

Дед Дмитрия Ивановича, Иван Иванович Беренов родился в Екатеринбурге в 1844 году в семье купца Ивана Михайловича и его жены Параскевы (Прасковьи) Пименовны [1]. Кроме Ивана в семье жили еще пять его братьев (два умерли в 1853 году) и сестра. В метрических книгах Екатеринбурга не удалось найти записей о рождении детей Ивана Михайловича, а рождение внуков, начиная с 1840-х годов, зафиксировано в Свято-Духовской церкви, которая располагалась на Покровском проспекте (в настоящее время улица Малышева). 

Церковь Сошествия Святого Духа была первой церковью из камня в Екатеринбурге. Она была заложена в 1755 году и закончена в 1792 году. По ее южному пределу в честь Покрова Пресвятой Богородицы был назван и проспект, на котором была расположена церковь (Покровский). С годами она стала слишком малой для растущего населения города. Поэтому в 1847 году на противоположной стороне проспекта началось строительство новой Максимилиановской (в честь великомученика) церкви. Главный колокол — Большой Златоуст в то время был четвертым по размерам в России и весил более 16 тонн. От названия колокола Златоустовской стала называться и церковь. В целом весь комплекс сохранил название Свято-Духовская церковь. Малый Златоуст был взорван большевиками в августе 1928 года и на его месте впоследствии было построено здание, так называемого бытового комбината «Рубин». Большой Златоуст был разграблен, закрыт и взорван весной 1930 года. Из кирпича был построен «Дом обороны» на том же проспекте. А на месте церкви сначала была скульптура «Ленин и Сталин в Горках», затем — памятник большевику Малышеву. В настоящее время здесь выстроен новодел Большого Златоуста. 

Отпрыски Ивана Михайловича много раз были друг у друга поручителями на свадьбах и восприемниками при рождении детей, что косвенно свидетельствует о хороших отношениях в семье даже после смерти отца, которая произошла в 1858 году на семьдесят четвертом году жизни. Иван в год смерти отца был подростком и первоначально не мог принимать участия в купеческих делах семьи. Он получил домашнее образование и после женитьбы занял свое место в деловой жизни семьи.

Женой Ивана Ивановича не позже 1865 года стала Мария Алексеевна Замятина, отцом которой был купец и управляющий Билимбаевского завода графов Строгановых Алексей Григорьевич Замятин. Он родился в пермском селе Новое Усолье и был переведен с семьей в Билимбай в 1845 году, где и родилась его дочь Мария. Управляющим Алексей Григорьевич был с 1864 года до своей смерти в 1875 году. Матерью Марии была первая жена Алексея Григорьевича Ксения Андрияновна (в девичестве Балашева). Она умерла в 1858 году и детей воспитывала вторая жена Ирина Ильинична, которая прожила долгую жизнь, умерев в возрасте 80 лет в 1909 году.

У Ивана Ивановича и Марии Алексеевны родилось шесть детей — дочери Алевтина и Екатерина, и сыновья Михаил, Сергей, Николай и Иван-младший. Алевтина родилась 19 июня 1866 года [2], Николай — 17 ноября 1870 года [3], а Сергей — 9 мая 1872 года [4] . Первые дети Марии Алексеевны, очевидно, умерли в младенчестве, так как во взрослом возрасте сведения о них отсутствуют. Судьба следующих детей была иной.

Екатерина родилась 20 сентября 1873 года [5], Михаил — 12 ноября 1874 года [6], а Иван-младший — 31 декабря 1879 года. В отличие от других детей он был крещен в Успенской церкви Верх-Исетского завода [7]. В это время Иван Иванович-старший был купцом второй гильдии. Вероятно, у него были торговые лавки в Екатеринбурге и Верх-Исетском заводе. Кроме того, он приобрел в Сухом Логе (в 80 верстах от Екатеринбурга) водяную мельницу и небольшой дачный дом. Иван Иванович-старший болел и скончался от «страданий печени» 16 декабря 1883 года в возрасте тридцати восьми лет [8], оставив Марию Алексеевну с тремя детьми, старшая из которых только что достигла десятилетнего возраста. В эти годы семья Ивана Ивановича жила вместе с семьей его брата Александра Ивановича на углу улиц Уктусской и Отрясихинской (в настоящее время — 8 Марта и Радищева) напротив здания казначейства и хлебного рынка, где у братьев были торговые лавки. На старой фотографии на дальнем плане виден этот полукаменный дом, имеющий по восемь окон на каждую из двух улиц. Впоследствии дом отошел к сыну Александра Ивановича Василию Александровичу. В 1920-е годы он был снесен.

Купеческое дело после смерти Ивана Ивановича-старшего продолжить было некому и его дети по достижении двадцати одного года перешли из разряда купеческих детей в разряд мещан. Семья жила скромно. Очевидно, Мария Алексеевна сдавала мельницу в аренду, чтобы прокормить семью. Все дети получили начальное домашнее образование и, по крайней мере, Иван окончил полный курс Алексеевского реального училища. Екатерина в 1893 году вышла замуж за инженера-механика Николая Яковлевича Панфилова, который был сыном богатого купца второй гильдии Якова Ивановича. Панфиловы были староверами, поэтому Екатерина Ивановна перешла в их веру. Дети Екатерины Ивановны и Николая Яковлевича — Владимир и Татьяна стали продолжателями семейной династии Панфиловых. Трагично сложилась судьба Михаила. Он скончался в возрасте двадцати четырех лет 3 декабря 1898 года от «апоплексии мозга» [9]. В двадцатый век ивановская ветвь Береновых вошла в составе двух человек — Марии Алексеевны и Ивана Ивановича-младшего, которые теперь проживали вместе с семьей Екатерины Ивановны в так называемых Панфиловских домах на Златоустовской улице (в настоящее время — улица Р. Люксембург 65 и 67).

До революции их жизнь проходила спокойно, без потрясений. Иван Иванович учился в Томске, но бросил учебу по болезни. Летом он, преимущественно, жил в Сухом Логе, а зимой — в Екатеринбурге. В 1909 году он женился на Любови Ивановне Степановой, дочери богатого купца Ивана Степановича. Любовь Ивановна училась в Женевском университете и в 1909 году получила степень доктора наук в престижном химическом отделении. До свадьбы Иван и Любовь встречались и переписывались по крайней мере семь лет. В 1910 году у них родился сын Дмитрий. На приданное Любови Ивановны семья купила дом на углу улиц Солдатской и Малаховской (в настоящее время — Красноармейская и К.Маркса). Любовь Ивановна временно, как она думала, стала домохозяйкой, а Иван Иванович стал работать. Сначала он работал чертежником, потом банковским служащим. После революции они какое-то время жили в Екатеринбурге, а потом в Томске в «эвакуации». Там же были Екатерина Ивановна с семьей и Мария Алексеевна. Иван Иванович работал в различных советских учреждениях в Омске и Томске и даже сделал попытку продолжить обучение в технологическом институте. В 1921 году семья вернулась в Екатеринбург, но без Марии Алексеевны, которая умерла, предположительно, в 1920 году. Потеряв мужа, когда ей было меньше тридцати пяти лет, она посвятила себя воспитанию малолетних детей, даже смерть дочери и трех сыновей ее не сломили. То, что она обладала сильным характером, подтвердилось, когда она стала номинальным собственником торгового дома Якова Ивановича Панфилова, что произошло из-за финансовых затруднений в семье его наследников.

Возвратившись в Екатеринбург, Береновы сначала жили в Панфиловских домах, уже как квартиросъемщики, а не хозяева, потом переехали на улицу Октябрьской революции. Любовь Ивановна так и осталась домохозяйкой, а Иван Иванович продолжил работать в банковской сфере на рядовых должностях. Годы работы сменялись месяцами, когда он был безработным. Ситуация осложнялась тем, что в 1925 году он был признан инвалидом труда из-за перенесенного заболевания — ревматизма. Это, впрочем, не помешало ему продолжить трудиться в банках Екатеринбурга. Все послереволюционные годы семью не оставляют без внимания органы госбезопасности. В январе 1932 года Иван Иванович умирает после очередного ареста. Любовь Ивановна умирает 14 марта 1934 года, а в 1937 году уходит из жизни Екатерина Ивановна Панфилова, и сын Ивана Ивановича Дмитрий становится единственным представителем Ивановской ветви.

Согласно записи в метрической книге Свято-Духовской церкви [10] Дмитрий Беренов родился 9 августа 1910 года, но по неизвестной причине в советское время в семье день его рождения отмечали 5 августа. Его восприемниками были Екатерина Ивановна Панфилова (сестра отца) и Сергей Иванович Степанов (брат матери). Родителям Дмитрия в этот год было по тридцать лет и он стал их первым и единственным ребенком. До революции жизнь Дмитрия не отличалась от жизни его сверстников. Он проводил много времени на даче в Сухом Логу, с родителями плавал на теплоходе по Каме, отдыхал в Евпатории в Крыму. Детские впечатления от отдыха в Крыму впоследствии привели к тому, что в 1950-е годы он часто ездил туда с женой и детьми. Октябрьская революция нарушила жизненный уклад семьи.

После окончания в 1928 году школы-девятилетки имени А.М. Горького (в настоящее время гимназия №9) Дмитрий устраивается на работу слесарем и чертежником на шахте в городе Кизел. Работая в механической мастерской Уралгортреста, Дмитрий занимался сборкой нефтяных двигателей и черчением деталей. Отработав в Кизеле полгода, в декабре 1929 года Дмитрий переводится чертежником на Уралмашстрой в бюро металлоконструкций, а к моменту ввода в строй Уралмашзавода в 1932 году уже является старшим конструктором. Все это время семья живет на улице Октябрьской революции 52 в квартире номер 4. В одной из анкет 1930 года Дмитрий пишет, что с декабря 1929 года учится в институте заочного технического образования в механическом отделении на цикле теплотехники. Там же он пишет: «Не имея ничего против работы по металлическим конструкциям в настоящее время, в будущем желаю перейти на практическую работу, связанную с теплотехникой и машиностроением».

В 1931 году Дмитрий Иванович поступает без отрыва от работы в Уральский Индустриальный Институт на кафедру технологии машиностроении машиностроительного факультета. На Уралмашзаводе он в это время работает старшим конструктором. 1 января 1934 года Дмитрий увольняется с завода для окончания института, а в сентябре того же года возвращается в то же бюро, защитив проект сборки шахтного подъемника и получив диплом № 2  в первом выпуске кафедры. Вместе с Дмитрием Ивановичем на заводе работали несколько талантливых инженеров, выпускников того же 1934 года. Это С. И. Самойлов, будущий главный технолог и главный инженер Уралмашзавода, И. С. Миценгендлер, будущий главный конструктор общего машиностроения и другие. Чтобы понять, что происходило на заводе в то время, надо рассмотреть обстановку и людей, собравшихся здесь волей случая.

Огромная стройка собрала несколько тысяч человек со всех концов страны. После пуска завода острый кадровый голод привел к направлению на завод множества руководителей и специалистов, в том числе иностранных. Закупка оборудования западных фирм, привела к постоянному присутствию американских, английских и, особенно, немецких специалистов. С другой стороны, квалификация местных кадров оставляла желать лучшего. Большинство технических специалистов были без образования, либо с малым опытом работы. Мешало работе и наличие большого количества руководителей, имеющих опыт только политического руководства. Но Уралмашстрою, безусловно, повезло с первыми директором и главным инженером. Это были соответственно Александр Петрович Банников (12.07.1895 — 13.04.1932) и Владимир Федорович Фидлер (25.12.1881 — 23.10.1932). Судьба Владимира Федоровича до определенного момента повторяла судьбу Ивана Ивановича Беренова. Оба окончили Алексеевское реальное училище, соответственно в 1900 и 1899 годах, в 1901 году поступили в Томский технологический институт [11]. Они, безусловно, были знакомы. В отличии от Ивана Ивановича, Владимир Федорович закончил институт и работал на уральских заводах до и после революции, а с 1928 года — главным инженером Уралмашстроя, то есть был руководителем подразделений, в одном из которых с декабря 1929 года работал сын Ивана Ивановича Дмитрий. Владимир Федорович был человеком, определившим технический уровень Уралмашзавода практически до конца 1940 — х годов. Вместе с Банниковым они «выбивали» деньги на самое современное оборудование — станки, прессы, печи. Пресс усилием 10000 тонн был самым мощным в тот период и многие были против его покупки, но Фидлер настоял на включении его в проект цеха и на этом прессе во время войны штамповали башни танков и самоходных установок. Сам пресс потом успешно работал и в двадцать первом веке. Также до конца двадцатого века на заводе работали некоторые станки, купленные в те годы. К сожалению, техническое предвидение не спасло Фидлера от обвинения во вредительстве в 1934 году. Но это произошло уже после его смерти.

Череда странных смертей руководителей накрыла Уралмашзавод в тридцатых годах. 13 апреля 1932 года, находясь в командировке в Москве, скоропостижно скончался директор Уралмашстроя Банников. Официальной причиной смерти стало белокровие. Следующие три директора руководили каждый по пол года, один из них застрелился в Москве, а другой был осужден и умер в лагерях, правда уже в 1938 году. Владимир Федорович Фидлер умер 23 октября 1932 года в Москве от сердечного приступа через несколько часов после назначения главным инженером Уралмашзавода, о чем он успел сообщить жене. Прах Владимира Федоровича был захоронен в саркофаге, где уже находился прах Банникова. Это захоронение находилось на месте памятника С. Орджоникидзе на площади первой пятилетки. Два года спустя 19 декабря 1934 года произошел крупный пожар в кузнечно-прессовом цехе, уничтоживший сам цех и различное оборудование, часть из которого удалось потом восстановить. В частности, был спасен крупный токарный станок фирмы «Крейвен», который впоследствии до конца двадцатого века иначе как «пожарный Крейвен» не именовался. Несмотря на отсутствие доказательств злого умысла, были найдены виновники — заместители технического директора и начальника цеха, начальник монтажной группы и другие специалисты, пять из которых были расстреляны, а шесть — осуждены. Главарем преступной группы был объявлен умерший два года назад Фидлер. На волне «народного гнева» урна с его прахом была изъята из погребения и на долгие сорок лет считалась утерянной, пока не была случайно найдена и передана родственникам для захоронения. Надо ли говорить, что Фидлер и все осужденные по этому делу были в 1950-х годах оправданы. Кстати, начало суда, проходившего в здании кинотеатра «Темп», был сорвано из-за пожара, что, естественно, было признано поджогом врагами народа.

В 1935-1938 годах на заводе расцеховщиком конструкторского бюро работал легендарный в будущем разведчик и диверсант Николай Иванович Кузнецов [12]. Ранее завербованный НКВД, он выполнял особую миссию: общался с иностранцами, шлифовал знание немецкого языка, готовясь к заданиям на территории вероятного противника. В эти же годы на заводе работал сын китайского президента Чан Кай Ши, сам впоследствии ставший президентом. Вместе с Д.И. Береновым в тридцатые годы на Уралмаше начинали работать многие талантливые инженеры, впоследствии ставшие гордостью завода. Это Г.Л. Химич — главный конструктор прокатного оборудования, член-корреспондент академии наук СССР, Б.Г. Павлов — главный конструктор и первый директор НИИтяжмаш Уралмашзавода, Б.И. Сатовский — главный конструктор горного машиностроения в 1960-1970-х годах, лауреат государственных премий, один из создателей знаменитых шагающих экскаваторов и другие. Особо хотелось бы отметить Сергея Ивановича Самойлова (1908 — 1993).

Сергей Иванович был личностью уникальной во многих отношениях. На Уралмаше работал с 1930 года, вместе с Д.И. Береновым закончил в 1934 году кафедру технологии машиностроения индустриального института, но в отличии от однокашника, пошел работать в механический цех, где сразу проявил себя как талантливый инженер и организатор производства. В 1940 году был назначен главным технологом завода, а в 1945 году — главным инженером. В военные годы обеспечивал технологическое сопровождение изготовления в механических и сварочных цехах самоходных установок, за что был удостоен государственной премии (тогда сталинской). Все военные годы С. И. Самойлов работал под руководством директора завода Музрукова, который впоследствии стал директором предприятия, изготовившего и испытавшего первые атомную и водородную бомбы. Сергей Иванович до конца жизни оставался беспартийным, что при его административных должностях было невероятным событием. Будучи главным инженером, он замещал директора, но не был назначен на эту должность ни после ухода Музрукова, ни позднее. В 1956 году ушел на преподавательскую работу в Уральский политехнический институт и, не имея степени кандидата или доктора наук, по совокупности работ получил звание профессора и должность заведующего кафедрой технологии машиностроения, которую окончил более двадцати лет назад. Автор этого очерка познакомился с Сергеем Ивановичем в 1972 году, когда поступил на учебу на эту кафедру. Сергей Иванович был человеком выше среднего роста и, в те годы, несколько грузным. Тембр его голоса — высокий, почти женский, входил в диссонанс с тем, как он выглядел. В конце семидесятых годов Сергей Иванович перенес инсульт, но продолжал работать на кафедре преподавателем. В 1986 году он написал автору этого очерка отзыв на автореферат кандидатской диссертации.

Хотелось бы также остановиться на обстановке, царившей в стране и на заводе. Индустриализация, начавшаяся в стране после отказа от НЭПа, проходила в сложных условиях. Разрушенное Великой и гражданской войнами, раскулачиванием и коллективизацией народное хозяйство, постоянный поиск врагов и «уклонистов» привели к отсутствию материальных средств и дефициту кадров. Строительство заводов под руководством «красных» директоров и постоянная смена руководящих и технических специалистов приводили к просчетам и ошибкам, многие из которых имели серьезный характер и рассматривались как диверсии враждебных элементов. В тридцатых годах многое ставилось людям в вину — происхождение, мобилизация в белую армию, участие в уклонениях от генеральной линии партии и т.п. Выдвижение И. Сталиным лозунга о нарастании классовой борьбы при строительстве социализма тоже играло свою роль. Жизнь людей проходила в атмосфере подозрительности, невозможности высказать свое мнение. Это обострилось во второй половине тридцатых годов и привело к годам террора государства против граждан страны. Серьезным образом эти репрессии задели и Уралмашзавод, о чем будет сказано ниже.

Положение Дмитрия Ивановича Беренова по анкетным данным было удовлетворительным. Отец — служащий, мать — домохозяйка. Однако при жизни родителей ему могли быть поставлены в вину и богатый отец матери, и наличие недвижимости у семьи до революции, и уход за белыми в Сибирь и мало ли, что еще. По крайней мере два родственника Дмитрия Ивановича по линии Береновых были репрессированы в 1937 году, да и отец его умер после ареста. Однако Дмитрия Ивановича репрессии не коснулись.

С первых дней работы на заводе Дмитрий Иванович проявляет склонность к научной и конструкторской работе, печатается в заводском техническом журнале. Проработав после окончания института в бюро металлоконструкций несколько месяцев, Дмитрий Иванович переходит в бюро горно-обогатительного оборудования и назначается старшим конструктором группы шахтных подъемников с окладом 500 рублей. В середине 1930-х годов Дмитрий Иванович женится на Сарре Львовне Шер. В 1936 году у них рождается сын Александр. В это время семья жила на улице Ильича в доме номер четыре.

Наступает 1937 год. Уже с конца 1936 года под предлогом борьбы с троцкизмом и правым уклоном в партии (только что прошел судебный процесс в Москве), начинается чистка низового партаппарата и хозяйственных кадров. Снимается с должности и арестовывается за грубые политические ошибки начальник бюро технического обслуживания Е.В. Цетлин, отстраняется от должности первый секретарь Орджоникидзевского райкома партии Л.Л. Авербах [13]. На партийных собраниях низовых организаций начинается обсуждение руководителей, уже снятых с должностей, вспоминаются ранее незамеченные события, слова, поступки. Вспоминают людей, которые были близки к снятым или часто общались с ними. Все это негласно поощряется вышестоящим руководством. На собраниях присутствуют представители горкома и обкома партии. Они еще не знают, что месяцы спустя вслед за ликвидацией руководства райкомов, будет последовательно ликвидировано и руководство сначала горкома партии, а затем и обкома партии. Врагом народа будет объявлен и всесильный первый секретарь обкома ВКП (б) Кабаков, именем которого были названы Верх-Исетский завод, город Кабаковск (Серов) и множество колхозов, школ, предприятий. Но в начале 1937 года они об этом еще не знают.

Л.Л. Авербах после снятия с должности уезжает в Москву в надежде оправдаться, но вскоре его арестовывают и после скорого суда расстреливают, также, как и Ефима Цетлина. На Уралмашзаводе идут массовые репрессии, ищут и находят вредителей, бывших колчаковцев, раскулаченных. Критика на собраниях становится формой доноса, а доносом пытаются скрыть свой страх. И эта атмосфера подозрительности, страха, ненависти воцаряется на долгие два года до снятия в ноябре 1938 года с должности комиссара внутренних дел СССР Н.И. Ежова и назначения на эту должность Л.П. Берии, перед которым была поставлена задача прекратить массовые репрессии и вернуть из заключения часть осужденных.

 

В этих условиях, тем не менее, продолжается жизнь и работа завода. Профессиональный рост Дмитрия Ивановича приводит к назначению его в 1938 главным конструктором бюро дробильного оборудования с окладом 1100 рублей. Предшественник Дмитрия Ивановича на посту главного конструктора Рундквист имел в 1937 году оклад 1300 рублей [14], а средняя зарплата на Уралмашзаводе составляла 340 рублей. Однако, несмотря на отмену в 1935 году карточной системы, большинство продовольственных и промышленных товаров находится в дефиците и их приходится «доставать». К этому периоду относится курьезный случай, который произошел с Дмитрием Ивановичем. В 1939 году в Свердловске произошло несколько нападений и убийств маленьких детей. Было ясно, что в городе появился маньяк. По воспоминаниям Владимира Беренова, его отец Дмитрий Иванович в конце лета гулял с сыном Сашей в лесу (сейчас парк Победы). Внезапно из засады выскочили милиционеры, которые скрутили Дмитрию Ивановичу руки и вместе с ребенком доставили в участок. Пришлось доказывать, что это его сын и к убийствам детей он не имеет отношения. Позднее убийцу поймали. Им оказался шестнадцатилетний школьник по фамилии Винничевский.

В работе бюро, которым руководил Дмитрий Иванович, к 1940 году происходит перелом — если ранее проектировались зарубежные аналоги дробилок, то теперь они выпускаются по оригинальным чертежам. 7 мая 1939 года Дмитрий Иванович награждается знаком Наркомтяжмаша «Передовой конструктор тяжелого машиностроения». На партийном собрании по итогам работы отдела за 1939 год работа бюро дробильное-размольного оборудования оценивается хорошо. Но в решении записывается : «В этом бюро большим недостатком является то, что руководитель бюро т. Беренов не в состоянии обеспечить техническое и политическое руководства — как политический руководитель т. Беренов не справляется» [15]. Курсивом выделены слова надписанные, видимо, секретарем партбюро карандашом в отпечатанной стенограмме.

Но в январе 1941 года происходит резкий поворот. В преддверии войны заводу спускается план по выпуску орудий, а позднее — башен танков и самоходных установок. Главный технолог Самойлов собирает под своим руководством ряд конструкторов и цеховых работников. Среди них были Дмитрий Иванович, Б.И. Сатовский, И.С. Миценгендлер и другие. Учитывая, что статус технологов был всегда ниже статуса конструкторов, это решение явно было принудительным. Дмитрий Иванович становится заведующим бюро стандартизации, а с началом производства военной продукции — заведующим технологическим бюро сборки танков и самоходных установок. С началом войны смены на заводе увеличиваются сначала до десяти часов без увеличения оплаты, потом до двенадцати, а фактически рабочий день становится ненормированным. Но в первые летние месяцы еще не чувствуется особого напряжения. На партийных собраниях рассматриваются второстепенные вопросы — политическая учеба, шефство над колхозами и т.д. Казалось, война далеко и долго не продлится. Однако, уже к концу лета ситуация меняется — всем становится понятным, что эта война потребует напряжения всех сил и завода и страны.

Еще до войны директором завода становится Б.Г. Музруков. Ему удается сплотить коллектив для выполнения несвойственной работы. Уралмаш создавался как завод индивидуального машиностроения, но при производстве вооружения было необходимо перейти на серийное производство. Это давалось с трудом. 17 сентября 1941 года директору завода пришла телеграмма от И.В. Сталина со следующим текстом : «Прошу Вас честно и в срок выполнять заказы по поставке корпусов для танка КВ Челябинскому танковому заводу. Сейчас я прошу и надеюсь, что вы выполните долг перед своей Родиной. Через несколько дней вы окажитесь нарушителями своего долга перед Родиной, начну вас громить как преступников, пренебрегающих честью и интересами своей Родины. Нельзя терпеть, чтобы наши войска страдали на фронте от недостатка танков, а вы в далеком тылу прохлаждались и бездельничали» [16]. Это было время начала сражения под Москвой. Ради объективности нужно заметить, что сотни телеграмм с подобным текстом рассылались на многие предприятия страны.

В 1942 году у Дмитрия Ивановича и Сарры Львовны рождается второй сын — Владимир. Работа по-прежнему идет напряженно, но завод выполняет программу выпуска вооружений. 6 июня 1942 года в газете «Известия» публикуется Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении работников танковой промышленности орденами и медалями. Среди награжденных сорок четыре работника Уралмаша. Среди отмеченных — директор и его заместители, начальники цехов, рабочие разных специальностей. Среди технологов награжден только Самойлов. В это время к работе бюро сборки, по-видимому, предъявляются претензии, так как полгода спустя в выступлении на партсобрании отдела 8 декабря 1942 года С.И. Самойлов говорит: « т. Беренов работает значительно лучше» [17] . В этом же месяце он « за самоотверженную работу по выполнению специального задания» по приказу директора премируется месячным окладом. В 1943 году Дмитрий Иванович награждается орденом Красной Звезды и орденом Знак Почета. Награждение последним отмечено только в трудовой книжке. В семье не сохранился ни сам орден, ни орденская книжка на него. В ноябре 1943 года на партийном собрании отдела главного технолога Дмитрия Ивановича и еще семь работников принимают кандидатами в члены ВКП (б) [18]. Решение вступить в партию не было, скорее всего, проявлением какой-то «веры в идеалы коммунизма». В среде технической интеллигенции был распространен определенный конформизм. И дело не всегда было в желании сделать административную карьеру. У большинства инженеров создавалось впечатление, что, вступив в партию, у них появятся дополнительные возможности, чтобы успешней заниматься любимым делом.

В апреле 1944 года на партийном собрании заслушивается доклад о работе бюро сборки. Отчитываясь о работе, Дмитрий Иванович в заключительной части выступления говорит о необходимости улучшения бытовых условий жизни технологов, прикреплении к столовой, питании в ней без «вырезки», обеспечении в спец. магазине и т.д. На этом же собрании констатируется увеличение количества дистрофиков среди сотрудников отдела [19]. В конце того же года директор завода Музруков выпускает приказ о выделении группы инженеров для подготовки завода к выпуску мирной продукции. Много конструкторов возвращается из отдела главного технолога в конструкторский отдел, но Дмитрия Ивановича оставляют в ОГТ.

В следующем, 1945 году формируется группа работников Уралмаша для работы в правительственной закупочной комиссии. Эта комиссия была создана в 1941 году и занималась закупками по ленд-лизу военной техники и материалов из США. С приближением окончания войны начались закупки мирной продукции — оборудования для горно-обогатительных фабрик, нефтяных промыслов, карьеров и т.д. В эту группу от Уралмашзавода включают конструкторов Д.И. Беренова, П.Г. Павлова, И.Ф. Литвинова, металлурга Ю.П.Шкабатуру и других. В марте группа отправляется в США на два года. Дмитрий Иванович живет в Вашингтоне в таунхаусе под номером 1488 на Newton street, возможно, с кем-то из коллег, так как в квартире было две спальни. Офис группы находится на 1610 Park Road в апартаментом комплексе. Дома на Newton street и Park Road стоят и поныне. Из Вашингтона Дмитрий Иванович совершает многочисленные поездки по разным городам США. За два года командировки Дмитрий Иванович посещает предприятия более, чем в двадцати городах США. Это были, как известные крупные города — Милуоки, Денвер, Хьюстон, Питсбург, так и небольшие городки, в которых находились интересующие закупщиков компании. В США Дмитрий Иванович принял более тридцати машин. Это были конусные и щековые дробилки, мельницы, лебедки, шахтные подъемники и другие горные машины.

По воспоминаниям А.В. Панфилова, в США Дмитрий Иванович встречался с дальними родственниками. Дело в том, что до революции дочь Василия Михайловича, одного из основателей «Товарищества братьев Береновых», вышла замуж за американца и уехала в США. Там у Галины Васильевны (так ее звали), которая приходилась Дмитрию Ивановичу троюродной сестрой, родилась дочь Бригита. С ними и встретился Дмитрий Иванович. Если встреча действительно была, это было довольно рискованно, учитывая реалии жизни тех лет в СССР. Любые выезды за границу происходили под надзором советских спец. служб. В каждой группе командированных был человек, который гласно и негласно следил за поведением командированных. Вряд ли встреча с родственниками за границей была бы одобрена.

 В марте 1947 года группа командированных
возвращается на завод. Момент возвращения Дмитрия Ивановича из США вспоминает его сын Владимир. «Поезд прибыл не на вокзал, а в какое-то поле, мы долго бежали по этому полю за нужным вагоном. Из Америки отец привез контейнеры с техникой, одеялами, продовольствием, книгами и т.д. Из техники мне запомнились стиральная машина с валками для отжима белья, маленький фотоаппарат, русскоязычная пишущая машинка…Еще очень впечатлил огромный красный мотоцикл, очень красивый… Из продуктов запомнились консервированная ветчина и особенно банки с какао. Было много книг на английском языке». Видимо, командированным было разрешено истратить заработанные деньги в США. Это было очень кстати, так как в это время еще действовала карточная система и было затруднительно купить что-то в магазине. Борис Степанович Сомов, пришедший на Уралмашзавод в начале 1950-х годов, вспоминает, что Борис Гаврилович Павлов даже брал с собой в США младшего сына, в то время как старший оставался в СССР с матерью.

За время отсутствия в СССР Дмитрий Иванович был переведен в отдел главного конструктора индивидуального производства старшим инженером-конструктором, что было ниже тех должностей, которые он занимал начиная с 1939 года. Формально казалось, что последние годы были потеряны для него, как конструктора. Те, кто работал в эти годы на заводе, закладывали основы тех машин, которые потом составили славу завода — буровые установки, шагающий экскаватор, прокатные станы и многое другое. Но поездки по ведущим предприятиям США, знакомство с передовыми конструкциями оборудования и условиями их эксплуатации, дали Дмитрию Ивановичу бесценный опыт, примененный им потом в своей работе. Уже в 1948 году Дмитрий Иванович в Машгизе выпускает книгу «Дробилки, мельницы, питатели», которая обобщает опыт проектирования дробильно-раздольного оборудования на Уралмаше. В эти годы семья переехала в отдельный, только что построенный дом на улице Народного Фронта 2в. Как вспоминает Владимир Беренов, к ним домой часто приходили друзья отца и среди них конструкторы Сатовский и Лелеко. Борис Иванович Сатовский был женат на Людмиле Сергеевне, в девичестве Панфиловой, которая была неродной кузиной Дмитрия Ивановича и с которой он детские годы проживал вместе в панфиловских домах. Дружба этих семей продолжалась до конца двадцатого века. В сентябре 1947 года Дмитрия Ивановича после четырех лет кандидатского стажа принимают в члены ВКП ( б ) [21].

Приступив к работе в отделе, Дмитрий Иванович знакомится с Ниной Ивановной Балыковой, пришедшей на работу в отдел после демобилизации из действующей армии тремя годами ранее. Летом Дмитрий Иванович был назначен заместителем начальника бюро нефтебурового оборудования. Начальником бюро был Гурген Бейбутович Карапетян. В 1947 году он вместе с главным конструктором Верником стал лауреатом Сталинской премии за буровую установку и руководил проектированием следующей — более мощной с возможностью бурения скважин на большую глубину. Работа в бюро у Дмитрия Ивановича сразу не заладилась. Появились разногласия между ним и начальником бюро по техническим вопросам. Много лет спустя в Волгограде вышла книга, в которой был журналистский очерк о Г.Б. Карапетяне [20].

Вот как описывается в очерке ситуация с проектированием новой буровой установки. «Карапетян смелел. Он начал работу над созданием буровой установки глубокого бурения — на пять тысяч метров. Впервые были предложены схемы, не применявшиеся до этого в мировой практике. Заместитель главного конструктора Беренов, недавно побывавший в Америке, отчаянно спорил с Карапетяном, что будет эффективнее : цепь или зубчатая передача. Но Карапетян предложил нечто невиданное в производстве буровых — карданное сочленение. Но Беренов не хотел рисковать… Он был сильным и опасным противником не столько потому, что не боялся ответственности, сколько потому, что был знающим, опытным инженером.

А знаешь, — объявили однажды Карапетяну — , Беренов назначается главным конструктором… Карапетяну подавали благие советы не перечить. К чему увеличивать количество печальных примеров того, чем заканчиваются споры с начальством. Но Карапетян увеличил-таки количество печальных примеров. Очередные испытания конструкций, предложенных Карапетяном, прошли неудачно. А вслед за этим появился приказ : Карапетяна Гургена Бейбутовича от занимаемой должности начальника специального конструкторского бюро бурового оборудования освободить и назначить начальником группы. А! — сказал Карапетян — за битого двух небитых… — и продолжал свое, высчитывая, перечеркивая, десятки раз начиная все с самого начала.»

А вот как это происходило согласно сохранившихся документов. В октябре 1947 года Дмитрий Иванович пишет заявление с просьбой перевести его в другое бюро, мотивируя это техническими разногласиями с начальником. Главный конструктор это заявление не удовлетворяет. Очевидно, Дмитрий Иванович, как заместитель Карапетяна, получает задание вести какое-то направление деятельности, не затрагивая основные конструктивные параметры новой буровой установки, разработкой которых занимается начальник бюро. И это было оправдано, так как у главного конструктора и начальника бюро уже был положительный опыт проектирования в этом направлении. В ноябре 1949 года, когда изготовление буровых установок конструкции Карапетяна идет на заводе полным ходом, Дмитрий Иванович назначается заместителем главного конструктора по дробильно-размольному оборудованию и, таким образом, полностью отходит от тематики бурового бюро.

Тем временем буровые установки отправляются на промыслы, монтируются и начинают работать. Сразу же выявляются существенные недостатки как отдельных деталей, так и целых узлов. Массовые поломки, плохая ремонтная пригодность, простои оборудования заставляют завод держать на промыслах десятки конструкторов и технологов, которые на ходу вносят изменения в конструкции узлов, а в цехах завода запускается их изготовление. Из-за срочности детали доставляются на промыслы самолетами и завод не только несет колоссальные убытки, но и теряет свой престиж. И эта ситуация длится несколько месяцев. 11 августа 1950 года проходит заседание парткома завода, на котором рассматриваются причины провала в разработке буровой установки и намечаются способы исправления ситуации. По итогам заседания парткома директор завода 24 января 1951 года издает приказ о снятии с должности главного конструктора Верника и понижении в должности начальника бюро Карапетяна. Верник увольняется с завода и уезжает из Свердловска. Главным конструктором завода назначается Б.Г. Павлов. После его назначения бывшее бюро Карапетяна переводится в зону ответственности Дмитрия Ивановича, как заместителя главного конструктора.

В эти годы Дмитрий Иванович фактически живет на две семьи — с законной женой и двумя сыновьями с одной стороны, и с Ниной Ивановной Балыковой и ее сыном Евгением — с другой. До поры до времени эта ситуация не имеет решения. Но в феврале 1952 года Дмитрий Иванович уходит от первой жены.

В июне 1952 года на заводе принимается решение создать новый конструкторский отдел горнорудного и доменного машиностроения (ОГК ГМ). Главным конструктором назначается Дмитрий Иванович. Формально он возвращается на должность, в которой был тринадцать лет назад, но фактически масштаб работы совершенно иной, так как в новом отделе собраны бюро более широкой направленности. По традиции Дмитрий Иванович избирается в состав партбюро отдела и практически сразу возвращает своим приказом Г.Б. Карапетяна на должность начальника бюро. Это говорит о его уважении к деловым и человеческим качествам Карапетяна. Это уважение было взаимным, что показали дальнейшие события.

В марте следующего года в жизни страны происходит важное событие — болезнь и смерть И.В. Сталина. На протяжении трех дней публикуются данные о ходе болезни. Происходило это по воспоминаниям Виталия Максимовича Нисковских, будущего главного конструктора машин непрерывного литья, а в то время — секретаря партбюро отдела главного конструктора индивидуального производства, следующим образом: « … мы с главным конструктором Борисом Гавриловичем (Павловым) по очереди ежедневно зачитывали в вестибюле перед всеми сотрудниками отдела бюллетень о состоянии здоровья Сталина. Обстановка была угнетающая, и когда Борис Гаврилович последний раз читал о смерти Сталина, в его голосе была дрожь, а по щекам текли слезы. Это казалось неестественным, учитывая, что он никогда не был фанатиком существующего режима и в доверительных беседах выражал свое негативное отношение и к правительству, и к существующим порядкам» [23]. По воспоминаниям Нины Ивановны Береновой, в день смерти Сталина она вернулась с работы в расстроенных чувствах. Дмитрий Иванович, придя позже и застав жену в подавленном состоянии, спросил в чем дело. Нина Ивановна ответила: «Как же мы теперь будем жить? Что с нами будет?». Дмитрий Иванович улыбнулся и сказал, что все будет хорошо и жизнь в стране теперь должна изменится к лучшему.

Однако, сразу этого не произошло. Считалось, что внешние враги обязательно воспользуются смертью Сталина, поэтому нужно сплотиться вокруг партии и повышать бдительность. Этим и стали заниматься. Мартовское партийное собрание ОГК ГМ в ряду различных недостатков выявило, что «бригада парткома в незакрытом столе у т. Беренова обнаружила справку о задачах отдела на 1953 год» [24]. Как эта справка могла помочь врагам СССР и как бы им помешал закрытый ящик письменного стола, не пояснялось. Новый приступ бдительности произошел в июле, когда был разоблачен очередной «враг народа» Л.П. Берия. На партийных собраниях всех отделов и цехов завода представители вышестоящих партийных органов разъясняли возникшую ситуацию. Задаваемые докладчику вопросы ясно показывали готовность большей части коммунистов в очередной раз поверить во все, что им скажут. Зав. конструкторского бюро К.: «Удалось ли Берия установить связь с иностранной разведкой, в частности с Тито (Иосиф Броз Тито — президент Югославии)?» Ответ : «Нет, не успел». Конструктор С.: «Как узнали, что Берия в 1919 году служил в белой разведке?» Ответ: «По документам, которые Берия изъял из архива » [25]. Нужно ли говорить, что большинство обвинений не подтвердилось никакими архивными документами, а в самом главном обвинении — в репрессиях против народа, Берия не обвиняли, потому что иначе пришлось бы в этом обвинить весь Центральный комитет партии.

В феврале 1954 года в партийной организации горного отдела рассматривался вопрос о неурегулировании семейных отношений главного конструктора. Партийное собрание выносит Дмитрию Ивановичу строгий выговор с занесением в личное дело. Часть присутствующих выступает жестко, другая группа членов партии, в том числе Г.Б.Карапетян, пытаются смягчить наказание. Партком завода отменяет решение партийного собрания и исключает Дмитрия Ивановича из партии. Однако, райком отменяет это решение и выносит строгий выговор.

Жизнь страны действительно начинает меняться к лучшему. В новой семье жизнь тоже налаживалась. Нине Ивановне пришлось уволиться с работы, чтобы не создавать проблем этического плана. Каждое лето они путешествовали по югу. В Краснодаре у Нины Ивановны жила родная сестра — Мария Ивановна с мужем Дмитрием Ивановичем Шматковым, который был директором завода сельскохозяйственного машиностроения. Они вместе ездили на базу завода в поселок Горячий Ключ, отдыхали в Крыму и в Сочи. Поездка на теплоходе «Петродворец» из Крыма в Сочи запомнилась тем, что пока никого не было в каюте, ее затопило водой из открытого иллюминатора. Появилась в семье машина — сначала Москвич-401, потом — «Победа», на которых ездили за грибами, отдохнуть на озерах. В марте 1955 года в семье родился сын Николай.

1950-е годы стали для Дмитрия Ивановича пиком инженерных и научных достижений. В ОГК ГМ в те годы работали такие выдающиеся конструктора, как Б. И. Сатовский, В.Р. Кубачек, В.В. Рудоискатель, Г.Б. Карапетян, В.Л. Раскин и другие. В отделе разрабатывались дробилки, мельницы, агломерационные машины, карьерные и шагающие экскаваторы, буровые установки. Многие машины были первыми не только в СССР, но и в мире. Проектирование требовало научных изысканий, в связи с чем в отделе была создана исследовательская лаборатория, а Дмитрий Иванович выдвинул идею создания при Уралмашзаводе научного института, что произошло уже после его смерти.   В эти годы Дмитрий Иванович создавал теорию расчета машин на прочность, в том числе усталостную. Его вклад в науку подтверждался ведущими специалистами Академии Наук СССР. Монографии, написанные Дмитрием Ивановичем в эти годы, до сих пор используются конструкторами. Параллельно с работой на заводе, Дмитрий Иванович преподает в Уральском политехническом институте (УПИ) в должности доцента. В 1956 году туда переходит на постоянную работу С.И. Самойлов и 6 октября Дмитрия Ивановича назначают главным инженером завода. В том же году он посещает промышленную выставку в Лондоне. Новый статус привел к новым обязанностям. Дмитрий Иванович встречает и сопровождает иностранные делегации, пишет статьи в «Уральский рабочий», участвует в партийных и научно-технических областных конференциях, его выбирают в бюро райкома КПСС.

25 марта 1957 года Дмитрий Иванович защищает в УПИ диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук, сразу приступив к работе над докторской диссертацией. Напряженная работа на заводе и над докторской диссертацией отнимала много физических и моральных сил, но Дмитрий Иванович уделял много времени семье и детям, читал специальную и художественную литературу. Нина Ивановна вспоминала, что удивлялась, как Дмитрий Иванович мог легко переключиться от рабочих неприятностей и забот к домашней жизни. Он говорил ей, что, закрыв за собой дверь квартиры, оставляет за ней все рабочие вопросы.

В январе 1958 году, находясь в Москве в командировке, кончает жизнь самоубийством директор Уралмашзавода Глебовский. В те годы логичным считалось назначение директором завода главного инженера, который был первым заместителем директора. Но это не входило в планы министерства, в котором, видимо, считали Дмитрия Ивановича недостаточно жестким руководителем для этой должности. Очевидно, это не входило и в планы Дмитрия Ивановича, который планировал после защиты докторской диссертации продолжать заниматься наукой, что в должности директора было бы затруднительно. Директором завода назначили В.В. Кротова, отношения с которым у Дмитрия Ивановича не заладились. 

В сентябре 1958 года Дмитрий Иванович в составе большой правительственной делегации вылетел в командировку в Китайскую Народную Республику на пуск металлургического завода в городе Ухань. Так как это совпало с годовщиной образования КНР, делегация, кроме поездок на предприятия в разные города, принимала участие в различных протокольных мероприятиях. Там же был упомянутый выше В.М. Нисковских, который находился в рабочей командировке. Он был последним знакомым, кто видел Дмитрия Ивановича живым. Командировка затягивалась, что не нравилось Дмитрию Ивановичу, он хотел быстрее вернуться домой. Делегация должна была возвращаться рейсом Пекин — Иркутск с пересадкой на другой самолет рейсом Иркутск — Москва. В тот же день из Пекина вылетал прямой рейс до Москвы и Дмитрий Иванович поменял свой билет на этот самолет. В письме из Пекина он просил Нину Ивановну встретить его в Москве, так как хотел побыть там неделю для решения различных вопросов по докторской диссертации, которая должна была защищаться в декабре в институте машиноведения.

Самолет ТУ-104 вылетел из Пекина 17 октября по расписанию. На борту было 80 человек, из них 71 пассажир, в основном, граждане КНР и СССР  (большинство граждан последнего сели при посадках самолета в Иркутске и Омске). Кроме того, летели граждане еще двенадцати стран мира. Из Омска самолет вылетел в 19-20. В 21-25 экипаж доложил о пролете станции Канаш на высоте 11000 метров. Экипажем было получено указание развернуться и следовать на посадку в Свердловск из-за закрытия по погодным условиям аэропорта Внуково. Через две минуты экипаж доложил о выполнении маневра для возврата. Почти сразу же с борта самолета стали поступать сообщения о потере управляемости самолета. В 21-30 командир пролетающего самолета ИЛ-14 сообщил, что видит на земле западнее Канаша горящий самолет. При осмотре места крушения было установлено, что самолет врезался в землю с углом падения около 80 градусов носовой частью и левым крылом [26]. Катастрофа произошла рядом с железной дорогой недалеко от станции Апнерка Удмуртской АССР . Как выяснилось в дальнейшем, катастрофа явилась результатом конструктивных недостатков самолета, что удалось установить благодаря командиру судна Гарольду Кузнецову, который транслировал, что происходит с самолетом, до самого его падения. Несмотря на внесенные в конструкцию самолета изменения, ТУ-104 вошел в историю мировой гражданской авиации как самый ненадежный. За тридцать лет эксплуатации с 18% самолетов произошли авиационные происшествия. Выпуск самолетов производился всего пять лет. Последний рейс самолета состоялся 11 ноября 1986 года [27]. Гибель самолета вдохновила Эдварда Радзинского к написанию пьесы «104 страницы о любви», которая была экранизирована под названием «Еще раз про любовь». Дурная слава об этой модели самолета нашла отражение в фольклоре 1960-х годов, когда стихи о самолете пели на мотив похоронного марша.

Урна с прахом Дмитрия Ивановича была захоронена на Михайловском кладбище, но в 1960-х годах, в связи с планами закрытия кладбища, была перенесена на Северное. Научные и конструкторские идеи Дмитрия Ивановича до сих пор определяют разработки конструкторов. Память о нем хранили родные, друзья и ученики. В заводской газете его неоднократно вспоминали на протяжении многих десятилетий. 

Вспоминали о Дмитрии Ивановиче и по другим поводам. В начале 1960-х годов произошла крупная авария на Черкасской гидроэлектростанции, где было установлено оборудование Уралмашзавода. Произошел разрыв так называемого «бандажного кольца», который удерживал обмотку турбогенератора. Требования к механическим свойствам материала детали строго нормировались. Выпуск этого кольца, у которого механические свойства были на нижнем допустимом пределе, разрешил зам. главного металлурга Шкабатура и утвердил главный инженер Беренов. Эта авария, к счастью, не привела к человеческим жертвам, но турбогенератор и и машинный зал сильно пострадали. Не выдержав эмоционального напряжения Шкабатура покончил жизнь самоубийством, бросившись под поезд на территории завода.

Разбор этой аварии происходил в специально-созданной комиссии при ЦК КПСС. Виновными были определен завод « Электросила», который провел неправильную сборку агрегата. Дела на должностных лиц этого завода были переданы в прокуратуру. Но по негласному правилу тех лет менее жесткие наказания должны были вынести и смежникам, то есть Уралмашзаводу. Выводы комиссии рассматривали на заседании Совета Министров СССР, которым руководил заместитель А.Н. Косыгина А.Н.Тихонов. Он задал вопрос, кто из руководителей завода отвечал за выпуск кольца. Ему ответили — директор завода Глебовский, главный инженер Беренов, зам. главного металлурга Шкабатура. Следующим вопросом было — где они? Ему доложили — Глебовский застрелился, Беренов погиб в авиакатастрофе, Шкабатура бросился под поезд. После минутной паузы приняли решение объявить выговоры присутствовавшим главным металлургу Кватеру и технологу Кондратову [28].

Вспоминали Дмитрия Ивановича и в 21 веке. В 2010 году к его столетию был устроен прием у главного инженера, куда были приглашены родственники и люди, которые помнили Дмитрия Ивановича. В заводской газете вышла большая статья о Дмитрии Ивановиче под названием «Основоположник».  В 2015 году в Москве при приезде председателя КНР Си-Дзиньпиня на приеме группа российских специалистов, в том числе Дмитрий Иванович (посмертно), были награждены медалями российско-китайской дружбы. Это была вторая китайская награда, первая была вручена при его жизни в 1958 году.

После смерти Дмитрия Ивановича Нина Ивановна вернулась на работу в ОГК ГМ, где и работала до ухода на пенсию. Умерла Нина Ивановна в 2018 году. Три сына Дмитрия Ивановича получили высшее образование и защитили кандидатские диссертации. Все они в разные годы работали на Уралмашзаводе. Приемный сын Евгений жил в Краснодаре и умер в 2013 году. У Дмитрия Ивановича пять внуков, живущих в Екатеринбурге, Москве и Великобритании, многочисленные правнуки и правнучки. Странным образом, Ивановская ветвь Береновых, самая малочисленная в начале двадцатого века, единственная сохранилась в Екатеринбурге к настоящему времени.

Список использованной литературы.

1. Государственное Казенное Учреждение Свердловской Области «Государственный Архив Свердловской Области».

(ГКУСО « ГАСО»). Ф. 8, о. 1, д. 1775, с. 193 -196.

2. ГКУСО «ГАСО». Ф. 6, о. 1, д. 231.

3. ГКУСО «ГАСО». Ф. 6, о. 9, д. 758, с. 52 об.

4. ГКУСО «ГАСО». Ф. 6, о. 9, д. 764, с. 20 об.

5. ГКУСО «ГАСО». Ф. 6, о. 9, д. 764, с. 205 об.

6. ГКУСО «ГАСО». Ф. 6, о. 9, д. 764, с. 364 об.

7. ОГКУ «ГАСО». Ф. 194, о. 2, д. 34, с. 12 об.

8. ГКУСО «ГАСО». Ф. 6, о. 9, д. 805, с.175 об.

9. ГКУСО «ГАСО». Ф. 6, о. 9, д. 912.

10. ГКУСО «ГАСО». Ф. 6, о. 13, д. 146, с. 55 об.

11. Список студентов Томского технологического института Императора Николая Второго. Томск. Акцидентная типография В.М. Перельман. 1902. С. 69.

13. Авербах Леопольд Леонидович. Материал из Википедии. http//ru.wikipedia.org.

13. Государственное Казенное Учреждение Свердловской Области « Центр документации общественных организаций Свердловской области» ( ГКУСО «ЦДООСО»). Ф.153, о.2, д.35, ч.1.

14. Цетлин Ефим Викторович. Материал из Википедии. http//ru.wikipedia.org.

16. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.153, о.2, д.42.

12. В. Вольхина. Уральский период жизни Н.И.Кузнецова: мифы и реальность. Аргументы и факты — Урал. 22.07.2011.

14. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.153, о.2, д.32.

15. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.1020, о.2, д.110, с.53.

16. Сталин И.В. Сочинения. — Т.15. — М.: Издательство «Писатель», 1997. С.67.

17. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.1020, о.2, д.247.

18. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.1020, о.2, д.326.

19. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.1020, о.2, д.392.

20. Т. Арчакова. Призвание. Нижне — Волжское книжное издательство. 1974 год.

21. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.152, о.8, д. 169.

22. ГКУСО «ЦДООСО». Ф. 1020, о.5, д.618.

23. В.М. Нисковских. Так это было. Воспоминания конструктора. Екатеринбург. Уральское литературное агентство. 2016. С. 75 — 76.

24. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.1020, о.5, д.509.

25. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.153, о.18, д.65.

26. Катастрофа ТУ — 154А МУТА ГВФ в районе Канаша. http//airdisaster.ru.

27. ТУ — 104. Материал Википедии. http//ru.wikipedia.org.

28. Неизвестный Уралмаш. История и судьбы. Авторы и составители С.С. Агеев, Ю.Г. Бриль. Уральское литературное агентство. 2003 г.