Посвящаю моей маме, Береновой
Нине Ивановне, очевидцу
описанных ниже событий.
В городе Кунгуре в 1920-х годах жила семья Ивановых. Глава семьи-Александр Яковлевич родился в 1899 году. По происхождению он был из рабочих. В 1919 году вступил в ряды ВКП (б). У Александра Яковлевича и его жены Валентины Васильевны был сын Евгений, который родился в 1921 году. Глава семьи активно работал в партийных органах. В 1929 году он был делегатом Кунгурской районной и Пермской окружной партийных конференций. Однако, уже в 1930 году семья оказывается на строительстве Уралмашзавода.
Строительство завода собрало в тайге около Свердловска несколько тысяч человек. Кто-то был воодушевлен масштабностью задач, кто-то просто искал себе работу, а кто-то надеялся затеряться среди большого количества людей. С момента прибытия в Свердловск Иванов становится директором фабрично-заводского училища, что предполагает наличие какого-то образования. Так же как и в Кунгуре, он активно участвует в жизни партийной организации сначала Уралмашстроя, а с июля 1933 года-уже Уралмашзавода. Сын Иванова, Евгений, учится в школе №22, которая первоначально располагалась на улице Стахановской, а в 1932 году переезжает в специально-построенное здание на улице Красных партизан 4.
В ноябре 1933 года на завод приходит новый директор — Владимиров Леонид Семенович ( Островский Иосиф Самойлович), до этого работавший директором Харьковского паровозоремонтного завода. Вместе с ним приезжает большая группа руководителей разного уровня. Кроме того, на завод из Москвы присылают много других специалистов и партийных работников. Среди них выделяются присланные «на исправление» Леопольд Леонидович Авербах и Ефим Викторович Цетлин.
Л.Л. Авербах(1903 — 14.08.1937) [1] был членом центрального комитета комсомола первого созыва, работал за границей по линии Коммунистического интернационала молодежи. После возвращения был редактором журнала «Молодая гвардия». Первоначально был близок с Троцким, но затем стал ориентироваться на Бухарина и Сталина. Проводил в журналах, которые редактировал, политику вытеснения писателей, которых считал противниками новой власти. Считается прототипом критика Латунского в романе М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита». Был соучредителем Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП) и участвовал в подготовке Первого Всесоюзного съезда советских писателей. Мать Авербаха была родной сестрой Я.М.Свердлова, а сестра — женой сталинского наркома Г.Г. Ягоды, сам он был женат на дочери близкого к Ленину В.Д.Бонч — Бруевича. До определенного времени эти родственные связи помогали. Но в 1934 году за близость к попавшим в опалу Троцкому и Бухарину, Авербах был отправлен на Уралмашзавод, где работал первым секретарем парткома, а затем первым секретарем Орджоникидзевского райкома ВКП (б) до апреля 1937 года [2].
Ефим Викторович Цетлин (1898 — 22.09. 1937) участвовал в октябрьском восстании в Петрограде, а впоследствии становится секретарем центрального комитета РКСМ и входит в ЦК коммунистического интернационала молодежи [3]. Участвует в агитации в Германии, откуда высылается. С 1928 года работает в секретариате Бухарина, с 1930 года вместе с ним работает в Наркомтяжпроме. В 1933 арестован и содержится во Владимирском централе. По просьбе Бухарина освобождается в 1934 году и отправляется на Уралмашзавод, где работает заведующим бюро технического обслуживания до конца 1936 года.
Еще одним присланным из Москвы был Николай Елизаров (Цзян Цзинго) — сын китайского политического деятеля Чан Кайши. В своей автобиографии [4] он пишет: « Родился в 1909 году в Китае в зажиточной крестьянской семье. До 1925 года учился в китайских школах. В 1925 году вступил в комсомол. В том же году по рекомендации ЦК КПК приехал в СССР. С 1925 по 1927 годы учился в Московском Коммунистическом университете трудящихся Китая. В начале 1927 года по решению Коминтерна послан на учебу в военную школу особого назначения. После окончания поступил в Военно — политическую академию РККА им. Толмачева в Ленинграде. В 1930 году вступил в ВКП (б). После окончания с отличием академии, Коминтерн посылает меня рядовым рабочим на завод. После года работы я написал заявление с просьбой послать меня в колхоз, где работал председателем. В 1932 году был послан в распоряжение Уралобкома, который отправил меня на УЗТМ.»
Следует добавить, что фамилию Елизаров он взял у старшей сестры В.И.Ленина Анны Ильиничны Елизаровой — Ульяновой, у которой жил первое время в Москве. На Уралмаше работал помощником начальника цеха №1, а в 1934 году стал редактором заводской газеты «За тяжелое машиностроение», где был принят из кандидатов в члены партии. Одним из пяти рекомендующих был секретарь райкома Авербах [5]. В 1935 году Елизаров женился на работнице Уралмаша Фаине Ипатьевне Вахревой ( впоследствии — Цзян Фанлян). После Елизарова редактором газеты стал Ф.Аникеев, который дружил с ним и работал в одном цехе. В 1990 -х годах Ф. Аникеев рассказывал, что был последним, кто видел Елизаровых, когда в 1937 году поезд Москва — Владивосток, на котором они ехали, останавливался в Свердловске.
В марте 1934 года из Сталинского района выделяется Орджоникидзевский на базе микрорайона, возникшего вокруг Уралмашзавода. Соответственно появляется и райком ВКП(б) им. Орджоникидзе. В мае 1935 года секретарем райкома становится Л.Л.Авербах, до этого работавший секретарем парткома Уралмашзавода. Параллельно развивается и партийная карьера А. Иванова. В 1934 году его избирают секретарем парткома заводоуправления, а в сентябре 1935 года вводят в состав райкома ВКП(б) в должности первого заместителя секретаря. С момента избрания всем было известно, что назначение Иванова было инициативой директора завода Владимирова, у которого были напряженные отношения с Авербахом. Так же не заладились отношения между Авербахом и его первым заместителем.
5 июля 1936 года в газете Уральский рабочий выходит заметка «Бюрократические замашки», в которой Иванов подвергается критике. 15 июля бюро Орджоникидзевского райкома на заседании разбирает эту заметку и считает обвинения неправильными. Но уже 17 июля в той же газете выходит новая статья « О непогрешимости тов. Иванова», в которой подтверждаются положения первой статьи. Очевидно, что такая непонятная активность газеты в критике человека, который занимает пост всего лишь второго секретаря райкома, связана с тем, что критика главы райкома Авербаха не была одобрена вышестоящими партийными органами. Логичным завершением этих статей становится постановление бюро городского комитета партии, в котором Иванову выносят предупреждение. Скорее всего вся эта критика и была инициирована горкомом и, в частности, его секретарем Кузнецовым.
24 августа в Москве заканчивается так называемый «Первый московский процесс» по троцкистско-зиновьевскому центру. Соратники Ленина Зиновьев и Каменев приговариваются к расстрелу. Полностью срежиссированный процесс прошел не слишком гладко и 26 сентября нарком НКВД Ягода был снят с должности, а на его место назначен Ежов. После завершения процесса начались поиски пособников осужденных по всей стране, а следствием снятия Ягоды стала потеря покровителя в Москве для Авербаха.
Первым привлеченным к делу « троцкистско-зиновьевского центра» на Уралмашзаводе стал Е.В. Цетлин. В сферу его деятельности на заводе входило : научные командировки, редакционная и издательская работа (газеты « Уралмаш» и «За тяжелое машиностроение»), научно — технический музей, бюро изобретательства. 3 сентября на районном партийном собрании в выступлении первого секретаря горкома ВКП (б) Кузнецова говорится о Цетлине, как об активном участнике антипартийной оппозиции [6]. Явно по указанию горкома партии назначается комиссия парткома заводоуправления по расследованию работы подразделения, которым руководит Цетлин. 17 октября партком принимает решение об отсутствии «фактов, которые ставили бы под сомнение партийность Цетлина». Отводятся также обвинения его в двурушничестве и контрреволюционной работе, выдвинутые одним из членов партии. Однако под давлением горкома партии, 22 ноября вопрос о Цетлине рассматривается на заседании бюро райкома. С докладом выступает Иванов. Принимается решение о повторном обсуждении партийности Цетлина на партийном собрании заводоуправления с участием бюро райкома [5].
Это закрытое собрание проходит 26 ноября. От районного комитета ВКП(б) присутствуют Иванов и Малышев [7, с.128]. Иванов доводит до собрания решение райкома — поставить вопрос о партийности Цетлина повторно. К этому моменту Цетлин уже снят с должности зав. бюро ИТС. Рассмотрение вопроса о партийности Цетлина проходит на повторном собрании уже в другой тональности. В адрес Цетлина выдвигаются обвинения в подрывной работе в механическом цехе № 1 и шельмовании начальника этого цеха Кизельштейна. Ему вспоминают участие в правой оппозиции, исключение из партии. Один из выступающих говорит о том, что Цетлина он не знает, но сомневается в нем. Итог обсуждения подводит Иванов : « Нет фактов, по которым Цетлина нужно было бы привлекать к партийной ответственности. Так как он на собрании отсутствует по уважительной причине, нужно рассмотреть этот вопрос с его участием» [7, с. 132].
Но этого уже не суждено было сделать. 9 декабря на заседании бюро секретарь райкома Авербах сообщает об аресте Цетлина органами НКВД [8]. Этому составу райкома предстоит провести еще два заседания, после чего оно было распущено горкомом партии. В решении о А.Я. Иванове сказано, что он снят, как допустивший совершенно нетерпимую медлительность и волокиту в рассмотрении материалов по обвинению отдельных коммунистов в связях и примиренческом отношении к отребьям троцкистско — зиновьевской банды. В отношении Авербаха никаких обвинений нет. Так закончился 1936 год и наступает 1937.
После роспуска секретариата Орджоникидзевского райкома первый секретарь Авербах выехал в Москву, а второй секретарь А.Я. Иванов вернулся на завод на должность заместителя начальника отдела кадров. На партийных собраниях заводоуправления продолжается обсуждение «дела Цетлина». 16 января директор завода Владимиров говорит о том, что Цетлин в газете «Уралмаш» вбивал клин между руководством завода и работниками. Член партии Рагузова считает, что исключить Цетлина из партии мешали работники райкома и, в том числе, Иванов. На собрании 26 января Иванову инкриминируется выпивка с Цетлиным в квартире у Елизарова. 3 февраля на собрании обсуждают, кто дружил с Цетлиным. На всех этих собраниях Иванов выступает, а критика в его адрес звучит достаточно мягко [9].
15 января проходит собрание партийного актива Орджоникидзевского района, на котором присутствует секретарь горкома партии Кузнецов. Иванов в своем выступлении говорит : « Я молодой партработник — всего один год и четыре месяца. Многие мне сообщали, что я в райкоме являюсь не работником, а балансом между райкомом и заводом, т.е. Авербахом и директором завода».
Выступающий после него секретарь горкома Кормилов снова говорит о Цетлине, который, по его мнению, вербовал кадры для своей контрреволюционной работы. Обвиняет Иванова в том, что когда Цетлин был снят с работы, но не арестован, Иванов не дал НКВД факты для ареста. Авербах уже месяц находился в Москве и его судьба не ясна [10].
7 — 11 февраля проходит вторая партийная конференция Орджоникидзевского района. В президиуме находятся всемогущий секретарь обкома Кабаков, секретарь горкома Кузнецов, директор завода Владимиров. Избирается почетный президиум во главе со Сталиным. В отчетном докладе нового секретаря райкома Козьменко ( до этого секретаря парткома механического цеха № 1) звучат обвинения в адрес райкома : « Бывший секретарь райкома Авербах и его заместитель Иванов окружили себя врагами. Они творили грязные дела : укрывательство врагов народа, зажим самокритики.» В выступлениях делегатов о деле Цетлина вся критика в отсутствии Авербаха переносится на Иванова. Но вместо обвинений сыплются выражения « невежа», «шляпа с партбилетом» и другие. Однако, находятся и защитники, которые говорят, что нельзя ставить на одну доску с Авербахом и Цетлиным Иванова. Сам Иванов выступает сбивчато, нервно. Его перебивают репликами из президиума и из зала. Однако, когда он исчерпывает регламент, ему дают сначала пять, а потом еще десять минут. В своем выступлении он повторяет фразу, что был буфером между Авербахом и руководством завода. «Каждый вопрос, поставленный Владимировым, мы прокатывали на вороных. Авербах все вопросы решал с Цетлиным и Елизаровым». На конференции с критикой Иванова снова выступает Кузнецов. В заключении принимается письмо к Сталину, Орджоникидзе и Ежову. В конце письма выражается уверенность, что «шайка бандитов» уничтожена. К этому времени в районе исключено из партии 143 человека и большинство из них арестованы, как и еще большее число беспартийных [11, с.149 -162]. Но очень скоро всем станет ясно, что до уничтожения всех « бандитов» еще далеко. Второй адресат письма — нарком Орджоникидзе неделю спустя погибает при странных обстоятельствах. Это тоже сыграет свою роль в последующих репрессиях, так как при жизни Орджоникидзе пытался защитить работников наркомата, которых знал лично.
После окончания конференции на партийных собраниях заводоуправления продолжают искать врагов в окружении Цетлина и Авербаха. 9 марта, выступая на собрании, Иванов говорит: « Надо проверить с кем имел связь Цетлин. Правые были причастны к троцкистско-зиновьевской банде. Враги еще не добиты». Параллельно начинают критиковать директора завода Владимирова за отсутствие связи с массами, частое отсутствие на собраниях. Репрессии проходят и в других партийных и руководящих органах. После зачистки райкомов партии в ноябре-декабре 1936 года, в январе арестовывается ряд работников облисполкома во главе с председателем Головиным. Интересно, что еще в октябре 1936 года он выступает на съезде Советов в Москве, а «Уральский рабочий» публикует его фотографию с начальником НКВД области военным комиссаром 2 ранга Дмитриевым. В марте из газет исчезает упоминание о втором секретаре горкома Кузнецове и всесильном секретаре обкома Кабакове ( он же по новому решению партии и первый секретарь горкома).
В двадцатых числах апреля проводится третья партийная конференция Орджоникидзевского района. В выступлениях делегатов продолжается критика предыдущего состава райкома. Авербах, по-прежнему находящийся в Москве, в эти дни исключается из партии и арестовывается. Активно критикуют Иванова. В выступлениях говорится о том, что парторганизация заводоуправления зря избрала его делегатом. Совершенно неожиданно возникает новый предлог для критики. Дело в том, что у директора завода Владимирова работал секретарь по фамилии Чепец, которого директор привез с собой с предыдущего места работы. На одном из партийных собраний коммунист Семухин в шутку сказал — «чепец завода». Иванов при встрече с беспартийным Чепцом со смехом пересказал ему эту фразу. Но на партийной конференции это было расценено, как разглашение партийной тайны. Часть делегатов предложила лишить Иванова мандата конференции, при голосовании это предложение собрало подавляющее большинство голосов. В решении конференции было записано, что необходимо проверить антипартийное поведение отдельных членов партии, в том числе Иванова.
Между тем маховик репрессий продолжал раскручиваться. 17 мая Политбюро ЦК ВКП ( б ) принимает постановление о принадлежности Кабакова к правому центру. 19 мая арестовывают Кузнецова, 21 мая — Кабакова, 24 мая — главного редактора « Уральского рабочего» Жуховицкого. Первого и последнего расстреливают 31 июля. Кабаков погибает в конце октября-начале ноября 1937 года.
13 мая по заявлению коммуниста М. райкомом была проведена проверка того, что Иванов служил в старой армии прапорщиком. Проверка подобных заявлений, поступающих в партийные органы в массовом порядке, велась путем переписки с партийными и советскими органами власти тех регионов, где жили и работали люди, на которых поступило заявление. В данном случае донос не подтвердился, что и было зафиксировано в решении райкома.
28 мая на партийном собрании заводоуправления Иванову объявляют выговор с занесением в личное дело «за примиренческое отношение к врагам народа и партии и непартийное поведение в разговоре с беспартийным секретарем завода». Арест к этому времени Кузнецова, Жуховицкого и Кабакова, которые резко критиковали Иванова, ненадолго снизил накал критики, но, как показало будущее, не спас его.
На пленуме райкома от 26 июля 1937 года главный инженер Уралмашзавода Токаренко говорит : « Кто такой Иванов? Друг Цетлина, творивший вместе с Авербахом разные безобразия и преступления… Партийная организация заводоуправления вынесла Иванову только выговор. Интересно, скоро ли его попросят сдать партбилет и пошлют с обходной по заводу».
В личном деле члена ВКП (б) А.Я.Иванова в бывшем облпартархиве [13] числилось 58 листов. Однако фактически сохранились меньше десяти и только два документа из двенадцати. Один из них — выписка из протокола № 21 бюро Орджоникидзевского РК ВКП (б) от 14.08.1937 года, а второй — стенограмма выступления самого Иванова. В постановлении отмечается : «Установлено, что Иванов был ставленником врагов народа, сидевших в РК, ГК и обкоме партии и был завербован ими для проведения вредительской работы. Не принял мер к разоблачению Цетлина, а наоборот ознакомил его с секретнейшим партийным документом ( стенограмма заседания ЦК ВКП (б)). Вставал на защиту Цетлина, проводя директиву врага народа Авербаха. Постановили: решение парторганизации заводоуправления отменить. Как ставленника и пособника врага народа Авербаха, за защиту троцкистско — бухаринского бандита Цетлина, исключить А.Я. Иванова из партии».
В своем выступлении Иванов говорил: «Меня травят с июня 1936 года. Начал травлю редактор «Уральского рабочего» Жуховицкий. Я был неугоден секретарям горкома Кузнецову, Кормилову, Пшеницыну, секретарю райкома Авербаху, единственным доверенным лицом которого был Елизаров. Многое мы узнавали от Елизарова, а не от Авербаха. Обвинения в защите Авербаха мне бросил Кузнецов. Я писал письма в ЦК с жалобами на Кузнецова и Кабакова. Вот в какой круг я попал. Где я видел враждебные действия, там я сопротивлялся. Здесь мне не на кого было опереться». Обосновывая свои слова, Иванов дает краткую и негативную характеристику окружающим его членам партии.
Как не странно, но последним толчком к исключению Иванова из партии послужил тот случай с секретарем директора Чепцом. Кстати, брата Чепца — токаря механического цеха №1 исключили из партии на том же заседания бюро, что и Иванова. Предчувствуя решение бюро, Чепец на него просто не явился. Исключения из партии в райкомах в тот период проходили большими списками. Еще большими списками рассматривались апелляции в горкоме. Так сложилось, что в один день было отказано в апелляции на исключение Иванову, директору завода Владимирову, новому секретарю райкома Козьменко и токарю Чепцу [12]. Нужно ли говорить, что судьба этих и многих других исключенных была решена. Дела передавались в НКВД и было важно на основании чего был исключен член партии. Были разные градации — враг народа, пособник врага народа, связь с врагом или пособником и другие. Если в НКВД видели перспективу связать дела арестованных в группу, завершение дел задерживалось. Но в абсолютном большинстве случаев арест, осуждение и приведение приговора в исполнение занимало несколько дней или недель. И директор завода Владимиров и Иванов были приговорены к высшей мере наказания и расстрелены. Владимиров — 14 января 1938 года, а Иванов — в конце 1937 года.
Судьба Николая Елизарова сложилась по другому. После снятия с должности редактора уралмашевской газеты, он был перемещен в аппарат горисполкома, а позже вызван в Москву и через некоторое время поездом с семьей выехал во Владивосток, на пути следования которого и состоялась в Свердловске встреча с супругами Аникеевыми. Существует версия, что выезд Елизарова в Китай к отцу был своего рода обменом на высокопоставленного советского разведчика, арестованного в Китае. Как бы то ни было, он вернулся к отцу, от которого десятью годами ранее официально отрекся на страницах газеты « Правда». Однако, еще находясь во Владивостоке, он не преминул направить на Уралмашзавод донос на директора Владимирова. В дальнейшем Елизаров вернул себе китайское имя и стал приемником отца на посту президента Тайваня. До конца своих дней он был ярым антикоммунистом.
В год смерти отца Евгению Иванову было 16 лет и он учился в девятом классе. В этом классе трое родителей учеников были репрессированы и эти три семьи ждала суровая судьба. Нина Ивановна Беренова, которая была одноклассницей Евгения, вспоминала: « После окончания школы в 1939 году у него не приняли документы в институт, так как он был сыном врага народа. Он поступил в вечерний институт и стал работать. Однако уже в сентябре его призвали в армию и отправили служить в Омск и Монголию.» Летом-осенью 1941 года Евгений находился в военных лагерях под Омском в формирующейся 364 стрелковой дивизии. К этому моменту Евгений уже имел офицерское звание, полученное в Омском пехотном училище. В действующую армию дивизия поступила в марте 1942 года. За два года дивизия участвовала в ряде операций Волховского фронта, занимала оборону у Ленинграда, участвовала в Ленинградско — Новгородской операции и освободила город Тосно. За это дивизии было присвоено звание Тосненской [14]. К этому времени Евгений был кандидатом в члены партии. Учитывая, что он был сыном врага народа, это говорит о двух моментах. Во-первых, его не приняли бы в партию, если бы он в той или иной мере не осудил своего отца. И во-вторых, его воинская служба была безупречной.
Весной-летом 1944 года дивизия в составе 54-й армии занимает оборону на подступах к Пскову и ведет на протяжении трех месяцев позиционные бои. 25 июня в одном из таких боев командир взвода шестой стрелковой роты 1214 стрелкового полка младший лейтенант Иванов Евгений Александрович погибает. Хоронят его на временном захоронении — кладбище номер 2 восточнее 100 метров деревни Мурашово Псковского района тогда еще Ленинградской области [15]. Извещение о смерти приходит его матери Валентине Васильевне. Н.И. Беренова вспоминала : «Женя был умным, добрым, красивым и гордым человеком. К сожалению, он погиб и не узнал, что его отец позже был реабилитирован.»
После смерти Евгения его мать Валентина Васильевна осталась одна. Все время с момента приезда в Свердловск она жила в двухкомнатной квартире номер 12 дома номер 4 по улице Ильича. Вероятно, после ареста мужа и ухода сына в армию ее «уплотнили» и она занимала одну комнату. Одноклассники Евгения не забывали ее и навещали, зачастую, со своими детьми, для которых она была бабой Валей. В середине 1960 — х годов Валентина Васильевна получает однокомнатную квартиру на той же улице Ильича в недавно построенной «хрущевке». В ее квартирах стояла мебель начала века, вероятно, привезенная еще из Кунгура, и ничего не менялось на протяжении почти сорока лет. Старые стол, стулья, шкаф, кресло — качалка. В конце шестидесятых годов она тихо умерла. На ее похоронах были только одноклассники сына и несколько знакомых.
В 2019 году автор этого текста провел поиск могилы Евгения Иванова в воинских захоронениях Псковского района Псковской области. К этому времени деревни Мурашово уже не существовало. Часть останков с этого и десятков других захоронений района была перенесена на мемориальное кладбище в деревне Кирово, которая является центром Псковского района. Останки остальных так и остались в уже потерянных временных захоронениях. Среди более, чем ста Ивановых, захороненных на этом и других мемориалах Псковского района, Евгения Иванова не было. Запрос в военкомат Псковского района это подтвердил. После проверки военком внес его в список воинов, погибших в Псковском районе.
Порядок увековечивания имен погибших воинов в регионах Российской Федерации заключается в выявлении погибших, включении их в список и нанесение их данных на плиты воинского захоронения независимо от того перенесено тело или нет. Затраты по изготовлению и монтажу плит возлагаются на соответствующее муниципальное образование. Мемориал в деревне Кирово находится в муниципальном образовании «Краснопрудненская волость». Это самое маленькое образование в Псковском районе. Оно насчитывает всего 745 жителей, но имеет на своей территории 74 населенных пункта и 10 официальных воинских захоронений. Бюджет волости по доходам за 2019 год составляет 1,568 млн. рублей, на все жилищно — коммунальное хозяйство (жкх) отведено 302 тыс. рублей. В расходы жкх включены и работы по содержанию воинских захоронений, в том числе внесение новых имен. Политика государства, которое возложило обязанность ухода за местами захоронения на нищие муниципальные образования, привела к невозможности проведения там каких — либо работ, кроме однократной ежегодной уборки. Переписка с главой Краснопрудниской волости ни к чему не привела . В обозримом будущем имени Е.А. Иванова, равно как и имен еще десятков погибших, находящихся в листе ожидания, не будет на мемориале в селе Кирово.
Список использованной литературы.
1. Авербах Леопольд Леонидович. Материал из Википедии.
2. Государственное казенное учреждение Свердловской области « Центр документации общественных организаций Свердловской области» ( ГКУСО «ЦДООСО»). Ф.153, о.2, д.35, часть 1.
3. Цетлин Ефим Викторович. Материал из Википедии.
4. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.153, о.1, д.120, л. 3-5.
5. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.153, о.1, д. 48.
6. Газета «За тяжелое машиностроение» от 03.09.1936 г.
7. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.1020, о. 1, д. 229.
8. ГКУСО «ЦДООСО». Ф. 153, о.1, д. 48.
9. ГКУСО «ЦДООСО». Ф. 1020, о. 1, д. 247.
10. ГКУСО «ЦДООСО». Ф. 153, о. 2, д. 42.
11. ГКУСО «ЦДООСО». Ф. 153, о. 2, д. 32.
12. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.161, о. 6, д. 316.
13. ГКУСО «ЦДООСО». Ф.153, о.3, д. 2025.
14. 364 Тосненская стрелковая дивизия. Материал из Википедии.
15. Центральный архив Министерства Обороны (ЦАМО). Ф.33, о. 11458, д. 246.